Избранное

***

В чаще лик олений
Часто снится:
Глаза блеснут в листве
Испуганнее птицы – 
И вновь полет
В прибое влажном леса – 
Сверкают в брызгах солнечного плеса
Его глаза.

Смерть как гроза далекая,
Зарница
При свете солнца … 
Невидимая пуля-птица,
Где ты?!

Так бег же! Бег!
Зеленый снег разорванной листвы – 
Неумолимая идет облава…

В чаще лик олений
Часто снится.

Скажи,
Как научиться
Свободе гордой?

***

Покой медлительный
Как путник запоздалый
Спустился в дол:
Песчаной балкой
Под звездою малой
Он шел и шел.

И под вечерним небом истончались
Сухие тополя,
И опрокинутые лемехом молчали
Пред ним поля.

Вот палисадник брошенного дома – 
Чего искать?
Но будто там за гранью окоема
Рыдает мать.

Не здесь, не рядом за единокровным
Сынком своим,
И простирается над ветхой кровлей
Тяжелый дым…

Устье

Лодка плывет по течению:
То ли рыбак утонул?
То ли под ветра весеннее пение
Бросил весло и уснул?

Облако белое-белое
Тихо скользит по воде.
Где же хозяин? – не ведаю;
Только не верю беде.

Сердцем лазури сияет
Солнце в холодной реке;
Облако медленно тает
Льдинкой в горячей руке…

Что же: пора понемногу
Правым табанить веслом;
Так ведь – как в небе -  недолго
Кануть в просторе пустом.

***

Первым явленьем света – 
Гневных его глубин – 
Пепельный дым кометы
Утром увидел сын:

В узком проеме двери – 
Свечи печальных слов;
Темные плачут звери,
Плачут в темнице снов.

Тает дымок над долом;
Листик прильнул к окну;
Легким, трепещущим, голым,
Отче, к тебе прильну? 

Благовест

Как хорошо, как неприметно
Живет душа,
Прозрачнее, чем воздух летний,
Летит, дыша.

Неугасимая, святая,
Все ближе связь;
Так путник тропку выбирает,
К земле склонясь.

И каждый, обнимая камень,
И каждый лик,
Вздымается незримый пламень
Сквозь детский крик.

Поет незримая, живая – 
На зов спешит,
И Вознесенья ожидая,
Земля дрожит.

Прощай

Не дремлет творческая сила:
Соединяя, разлучила.
Прощай, мое земное счастье.
О, смерти тихое ненастье…

Прощай, родимая станица,
Душа нагая не стыдится,
Упало тело в пашню ночи – 
Наверно, этот путь короче?

- Скажи, сбежала, иль вернулась?
Каким огнем ты захлебнулась?
Холодным пламенем незримым,
Неугасимым?

Речь

Ты ливнем лилась,
Ты бежала водой…
Постой!

В бездонное чрево
Голодной земли
С тобою ушли:

Стремительный ворон
Над влагой глубин;
Возлюбленный Сын;

И колос
Над белой заплаткой зимы;
И мы…

О, долгая мука!
О, жертва одна! – 
Все  длится она.

Вернутся ль из лона весенней земли
Мои корабли?..

***

О, легкое сердце,
О, твердая кость,
О, разум,
Что плоть раздвигает как гвоздь!
Hаследнику в мире Твоем повезло – 
Над вечным потопом упал на крыло,
Лик неба увидел над ликом воды,
На снежных вершинах – свободы следы, - 
И, выхлебав воли целительный яд,
Он с песней летит через облачный сад…

   …
О, легкая радуга сердца свободы,
Костяк материнский,
И белые воды.

Грушевский рай

Ночь как Ноев океан
Подступила до порога,
Где качается бурьян
И кончается дорога – 

Там у запертых ворот
Флаги влажные колышет,
Медленным приливом вод
Поднимается и дышит.

Там слепые птицы спят,
Ветви тонкие качая,
Освещает старый сад 
Дверь распахнутого рая:

- Здравствуй, лампа, здравствуй, стол,
Пыль забвенья золотая,
Книги падают на пол,
Тонкие листы роняя…

Созвездие топора

Влил я в крепкие жилы свои
Яд видений на правде замешанный,
Отлучил сам себя от любви
И повис, и хриплю, как повешенный.

Боль моя, а слова не мои – 
Не словами душа согревается;
Все слова, как ты их не крои,
Словно саван гнилой, расползаются. 

Знать, пора замолчать… но кричу!
И, качаясь в безмолвии каменном,
Я, как маятник, в бездну лечу,
Где созвездие пялится Каином.

***

Пришла ко мне в гости
Ночь,
А с ней напросился
День.
Глаза ослепляет
Мощь,
На сердце упала 
Тень.

Тысячеусый
Хор
Плачет у самых
Ног.
Падает белый
Снег,
Не оставляя
Дорог…

Сердце на всех – 
Одно.

***

Как отшумевшая молва
В тени латинского портала
На дне оврагов умирала
Словам подобная листва.

Я поднимался по холмам:
Христовой кровью – здесь и там
Багряной, темною капелью
Скупые ягоды горели…

Быть проклятым, навек уснуть…
Но грянут воскресенья грозы,
И сердце омывают слезы,
И солнце выжигает грудь.

***

Вчера это было – 
Вчера – 
Гроза по холмам до утра
Бродила и искры костра
Над степью холодной гасила.

В окно проходного двора
Смотрел я, как солнце всходило,
Как будто не здесь это было – 
Надежд и Свершений пора.

Пора разобраться! Вчера – 
Иуда, предавший Иуду – 
Венец диалектики? Чудо!
Но это ль победа добра?

Я волю искал, где ветра, 
Но ветром изъеденный камень
Вдруг высек страдания пламень,
И сердце сказало: Пора!

Прощанья,
Прощанья пора,
Познанье смертельной болезни
Душе оказалось полезней
Признаний и криков ура – 

Вчера 
	   это
			было. 

***

Видишь: легкий заоблачный свет
Опустился сквозь пальцы на веки,
На тропинки заброшенной след,
На далекие черные реки.

Снова тихо кружит надо мной – 
Не помеха ни солнцу, ни свету – 
То ли манна над грешной землей,
То ли цвет, облетающий к лету.

Это Ангелы света в поля
Прилетают сиять и смеяться – 
И пускай неприветна земля – 
Белой песней под ноги ложатся.

***

Я не насытился сияньем дня,
И тьма ночей еще не надоела,
Пусть суета мирская одолела – 
Уставшее изношенное тело
Не похищай, Всевышний, у меня.

Измучившийся бегом бытия
Я, не забывший, что такое Дело,
Зову вас всех: вступайте в схватку смело!
Пусть полем этой схватки буду я!

Высокой и значительной	 судьбой
Венчаешь Ты избранника сраженья,
Гармония – мой Огненный Покой:
Сначала – мысли, а потом – явленья.

***

Где ласточка крылом задела
				седую прядь,
Там паутинкой жизнь моя хотела 
                                тебя обнять.

Но вечер отгорел, и ветер
			  меня унес
Над лунной прядью тополей и ветел,
			      над золотом твоих волос.

Грядущий век

Звезда поет в надмирности морозной,
И Дон поет во льду по берегам.
Ты улыбнулась и сказала: «Поздно!»…
Упала спичка черная  к ногам.

Я поражен великой пустотою
Немотой полей и лабиринтов рек.
Забытый, я забыл, что над землею
Сияет славой предстоящий век.

***

Так суждено – 
Торжественно немея,
Летит миров сусальная листва,
Уходят, низятся, прощально пламенея,
Йорк фарисейский, саддукейская Москва.

- Свершившись, падайте – 
За вашими мечтами
Уже струится стиксовый песок,
Но есть судьба, неведомая вами,
Под хлябью твердь, пьянящий солнца сок.

Прощайте ж все!
Все шире между нами
Грядущих дней безмолвная река,
Соборы спелыми как солнце головами…
Йорк фарисейский, саддукейская Москва.

***

Видно я совсем смирился,
Став железом и водой:
Сам с собою разлучился,
Повстречавшись сам с собой.

Убегая ржавой каплей
По железному копью,
Я кричу: - Тебя прославлю!
А предашь меня – убью!

Но небес настигло пенье
И меня среди степей – 
Заплетаюсь, как растенье,
И цепляюсь, как репей.

Было семь чудес на свете,
А восьмому – света нет,
Начинает петь о лете
В Лету брошенный поэт.

И поэту непритворно
Удивительно ровна,
Так пленительно, так скорбно,
Улыбается луна.

Молитва

Научиться рычать,
Научиться смеяться,

Бить широким крылом
По соленой воде,

И с косматой звездой
С гневным солнцем брататься,

Подниматься 
           и жить
                 в грозовой простоте.

Грушевское знамение

Пробил час, и единое древо
Из объятий железных взошло:
Ствол разъялся: и вправо, и влево,
И в полнеба его разнесло.

Непомерное тело ветвилось
И, царапая воздух листвой,
Шевелилось, росою слезилось
И круглилось плодами порой.
				   
Видишь? – Прячется плод покаянья,
Приготовил конспект короед, -
Знать откроется тайна познанья
И пути непутевых комет,
					
Нам позволят победой упиться,
Обольститься своей скорлупой,
О неведомый камень разбиться,
Целлюлозной согреться трухой…

Пусть убогих, но правильных правил
Наглотаться до колик в мозгу…
- Боже правый, ты плотью оправил
Гефсиманскую эту тоску.
	
И болтается плод покаянья,
И летит на поля пустоцвет.
Кисло-горькое позднее знанье,
А другого здесь попросту нет.

Старочеркасский погост

Над кладбищем светят снега,
К озерам поземка уходит,
И сводятся льдом берега, 
И пальцы от холода сводит.

Знать холод не только разлука – 
Вот здесь неразлученно спят:
И старцы, и дети, и внуки,
А души их с неба глядят…

***

Где в сизом небе паутина
Уснула над саманным домом,
Дрожала в осени осина,
С теплом прощаясь невесомым.

Там я дрожал в трясине неба,
Нырнув беспечней зимородка,
Душа гналась за счастьем рыбкой,
Где в камыши затерлась лодка.

На берегу русалки пели,
И матушка спала над пряжей,
А ночью нивы поседели – 
Там опустился пух лебяжий.

Как дивен мир! О чем же плакать
И сетовать на волю рока?!
Оставив дом – уйдешь на запад,
А возвращаешься с востока.

Но я спешу последней птицей,
В пустых полях под небом стылым,
К надежде общей причаститься
И исповедаться могилам.	
 

***

Слышу звезд упадающих вече
И, сорвав обветшавшее платье,
Я бегу словно ветер навстречу,
Раскрывая слепые объятья…

***

Страна сусальная, вода печальная,
Лист, почивающий на дне пруда,
Судьба опальная, дорога дальняя,
Покорность дольная, где льнет вода…

Камыш колышется, все легче дышится,
Сбежало облако, ударил свет,
Струна гитарная – душа бездарная – 
Не спит и кается в предверьи бед.

Звезда купается, лоза касается,
Пора кончается – пора уснуть.
Душа печалится, дух утверждается
И отправляется в последний путь.

***

Как воздух весенний отравлен движеньем,
Цветеньем жасмина, журчаньем и пеньем,
Так я, моя, боль, опоен и отравлен,
В весеннем потоке тобою оставлен.

Растаяв, умрут эти дни восковые,
Забудется, сбудется давнее горе.
Холодная осень очнется у моря,
Как порванный парус над пеной прибоя.

Рай

В золоте света
Плавает лето,
Лань и олень
Пьют целый день…

Это не лес, а заброшенный сад, видишь:
К ограде льнет виноград – 
Кружевом в небо тянется, 
Где же садовник прячется?

Меркнет аллея,
Дедовский дом
В клены уткнулся морщинами.
Тополь и тмин
Шепчут: «Аминь…».

Нежная млеет над ними звезда
Солнцем ее нарекли навсегда.
 

***

Удаляется дальше и дальше
Под полуденным небом старик…
В этом нет ни печали, ни фальши,
Как в печали прочитанных книг.

Долистаю скупые страницы,
Позабуду чужбину и плен,
Вижу: белые прянули птицы
Над зубцами обугленных стен.

Тот, кто знает страдание Сына – 
Тот познал и блаженство Отца.
Греет солнце согбенную спину,
И улыбка не сходит с лица.

Горький свет

Под приливом сонным, в грязной пене,
Захлебнулась черная осока,
Тлеет свет над озером нетленный,
Землю с небом разделив до срока, - 

Что ж, кто делит – тот не знает страха,
Кровь и слезы – это не помеха,
Облаков изорвана рубаха,
И душа зияет как прореха, - 

Сердце разорвалось, и дорога
Путаясь, бежит в холмах бескрайних?
Говорят, что нету больше Бога, - 
Погубив любимых, любим дальних.

Губим и уходим – нет возврата – 
Влага выпита, разбита чаша,
Небом опускается на хаты
Необъятное наследство наше.

Поднимается как кровь по стягу,
Растекается по окоему,
Горьким светом каплет на бумагу,
Пробежав по облику родному.

Письмо из Дельфта

Дозор лабазников,
Служанка с молоком.
Два астронома тихой Атлантиды… - 
Она всплыла под мельничным крылом,
За влажной дамбой, волнами изрытой.
Там я, малыш, ладошку прижимаю
К сердечной трещине, куда струится ночь – 
Благословенный мир оберегаю,
Чтоб дар счастливой жизни превозмочь:

Вседневную скупую безмятежность
Прозрачных дней, исполненных труда,
Вещей и Мыслей трепетную нежность,
Что душу точит незаметно, как вода.

***

Знаю я,
Что любовь это долгая, долгая нить,
Что сквозь сердце проходит
И тает в лазури – 

Назначение можно понять,
Но нельзя изменить,
Нет, ни ноты нельзя изменить
Этой скорбной слепой партитуры.

Словно невод
Заброшена в мир паутина любви,
Сердце бьется в сетях – 
Как мне горько и больно
Потерять пустоту,
Обрести свою долю крови…

Отпусти.
Оборви. Не пои своей кровью.
Довольно!

Шиповник

Почернел над курганом шиповник,
Светит лезвием сломанный нож…
Как любить тебя новой любовью,
Если день на вчерашний похож?

И нужны ли нам новые вещи,
Если вечные служат с лихвой?
В этом мире не надо быть вещим – 
Наше завтра у нас за спиной.

Впереди – неприметное счастье,
Серебро облаков над рекой.
И на детские страхи и страсти
Опускается мир и покой.

Почернел над курганом шиповник,
Светит месяца сломанный нож…
Как любить тебя новой любовью,
Если день на вчерашний похож?

Оттепель

Венецианское стекло
Февральских кружев
Расплавилось и потекло,
И стало лужей.

Сорваться каплями с ветвей,
Бежать водою,
Расплавиться в лазури дней,
Но лишь с тобою.

Небесный сок,
Ветвей кивок – 
Как мало надо!
Капели звон,
Друзей поклон – 
Вот и награда!

Финифть
И золото лучей…
Ненастье, где ты,
Печаль
Негаснущих свечей
Под ветром Леты?

***

Налег я, как мог, на двуручный плуг,
Словно быку на рога,
Весь мир бороздой увел за собой
Туда, где царит покой.

А рожь поднялась и коснулась небес, -
Шумят ее стебли, как лес, - 
Волной золотой встает за спиной,
А в сердце поет покой.

Когда же серпом молодая луна
Вставала в молочной дали,
Я, мой сын и моя жена
На праздник жатвы пришли.

Звезда в облаках – как иголка в стогу,
Соленая пыль на зубах…
Под вихрем полова кружит на току,
А над погостом – прах.

Капля упала или роса?..
Тополь шумит над рекой,
Гром докатился – 
Ближе гроза…
А в сердце моем – покой.

***

Опять в субботу снег упал
На комья мерзлые земли,
На ветви сада, сеновал,
На рощи в пасмурной дали.

Белее луня я проснулся,
Пошел к кринице за водой,
К воде склонившись, улыбнулся,
Увидев небо за спиной.

Всем сердцем снова ощущаю – 
Все медленней, все гуще кровь,
И кромку  льда рукой ломая,
Не вспоминаю про любовь:

Она белей, чем куст сирени,
У дома за холмами спит…
Под снегом, подо льдом без лени
Вода бессонная спешит.

Донская чаша

Мне от тебя ничего не надо,
Только смотреть и смотреть:
Гнется лоза, кисть винограда
Рвет паутинную сеть.
Спелая градина в пыль покатилась,
Лист проржавел насквозь – 
Это все на излете случилось
Летних лиловых гроз.

Собрана жатва: покой и прохлада – 
Только смотреть и петь!
Гнется лоза. Кисть винограда
Превозмогает смерть.

***

Как серебро струится тяжело,
Мы смотрим друг на друга сквозь стекло – 
Темно, - 
Но с нежностью касается ладонь…
О, вечный мрак! О, медленный огонь!

***

Бессмертие –
Оно во мне,
Как в желуде дуб,
Как колос в зерне.

***

Тают тучи
В небесах,
Снег летучий – 
Легкий прах,
Тени мчатся,
Даль  светла,
Свет клубится,
Стынет мгла.
Чащей черной,
Кружевной
Встали рощи
За спиной.
Горяча
Твоя ладонь,
В душах – лед,
В сердцах – огонь.
Под неведомой
Звездой – 
Лучик тонкий
Золотой…
А в просторах ледяных,
В паутинах
Кружевных.
Степь бескрайняя
Светла…
Обернешься – 
Жизнь прошла…

***

Я  б ласкал леденец луны,
Только тайна твоя дороже, - 
Там в плену тесноты твоей
День и Ночь – 
Как они похожи.

***

Дочка,
Мир – это большая точка,
А для многих – 
Очень большая бяка,
Только не надо об этом плакать.

Бяка - 
Это всего лишь
Его оболочка,
Ну а внутри
Это та же точка
Откуда ты,
Моя милая дочка,
Тянешься к свету.

***

Кто скрылся в дымке меркнущей долины,
Сверкнул плечом над почерневшей крышей?
Уже я посвист быстрых крыльев слышу?
- Ко мне! Ко мне, мой вестник сизокрылый!

К**

Когда поднимешься из праха,
Небесный саван разрывая,
О Гефсиманской бездне страха
Не слишком сетуй, дорогая.

***

           На севере диком церквушка стоит,
           Над ней – выше леса – 
           Сияет, горит святой крест…

Воспоминанием дороги,
Далекой тайной дышит храм,
В его высокие чертоги
Приносит ветер мертвый хлам,

И озаряет свет вечерний
Пророков строгие глаза,
Из чащи смотрит лик олений,
Напоминая образа.

Печально, словно искупитель,
Он опустил свое чело…
Пуста забытая обитель,
И в сердце пусто и светло – 

Лишь нимбы тлеют золотые
Над алтарем, из глубины,
Там, в заточении, Святые
Глядят с обугленной стены.

Как вечер складками слепыми
Упал за черною водой,
И мир раскрылся перед ними
Церквушкой ветхой и пустой.

***

Спины дельфинов
Над шелестом волн – 
Вы заблудились в лазурных страницах,

Ветер уносит песок похорон – 
Солнце,
Свобода,
Белая птица.

Так начинается счастье – 
Как пляж…
Нет никого,
Только сосны и небо:

Белое солнце – 
Ангел и страж,
Белая кожа моя,
Как у Феба.

***

Я ветхий склепик расклевал как птенчик
И вышел вон – вокруг глумилась мгла,
Вонзив свой клюв в небесный черный венчик,
Вдруг понял – пустота вокруг была.

Опоры нет, казалось мне, навечно – 
Хихикал ангельский нахальный хоровод,
Иглой железной я ищу, но млечный
Навстречу лишь покой из вечности течет – 

Да, я сражен победой воплощенья,
И каждый вдох усиливает ложь,
Даруй мне, небо, острие для мщенья,
Или само без света ты умрешь!

***

Рубаху так тяжко носить на плечах
С багряным отливом заката,
С тоской соколиной скитаться в степях,
Найти на погосте собрата.

-  Эй! Можно ли сердце мое застращать?
На сердце любовь, а не горе.
Гореть бы! Гореть и огонь целовать,
Тонуть бы и выхлебать море!

***

Холодный блин луны
Стекает со стены,
Течет по венам зной – 
Прохлада и Покой.

***

Для чего склонились травы?
Для чего упали звезды?
На Тебя смотреть, малыш:
Как Ты ешь и как Ты спишь…

Принесли дары пророки
По неведомой дороге,
Чтоб тебе внимать, Малыш:
Ты поешь, Ты говоришь…

Жизнь – как миг: кровавый пот
По щеке Твоей течет,
За спиной стоит охрана,
И толпа орет: - Варрава!

Ты оболган и распят – 
Содрогнулись Рай и Ад,
Разорвался ветхий мир,
Нам открылся вход в Давир.

Но с Тобой Твоя награда:
Ты ведешь сквозь пламя Ада
Ломти хлеба на столе,
И звезда горит во мгле.

***

Я отдохнул до воскресенья
И встал, когда ударил гром,
Огня или воды шипенье
Наполнило холодный дом,

В потопной тине оскользясь,
Ступил на черное крыльцо,
Гроза катилась разгораясь,
И капли бились мне в лицо.

Даль палачом окоченевшим
За рощами меня ждала,
Но молния лозой нездешней
Лицо и сердце оплела.

Какою волей обнаружен
В кромешной этой темноте,
Зачем и для чего разбужен
В ничтожестве и наготе?

Каких пределов я достигну
И дерзновением каким
Пределы естества раздвину,
Как раздвигаю дольный дым?

***

          В траве, в слове, в камне

Осень. Заботы. Из сердца уходит
Марево душное летнего рая,
Свет нисходит и свет восходит,
Алые капли по склону теряя.

Выше и выше лицо заливает
Сладким и горестным духом земли,
Летние песни с листвой улетают,
Зимние песни еще не пришли.
	
Верю: наверное, не для забавы
В чащу заветную, полную слез,
Небо плеснуло сухие травы,
Пыльное солнце в терниях гроз…

Знаю, не в тягость к земле наклониться,
Приподнимаю опавший листок – 
Там, под корнями, у самой криницы
Спит светлячком первородный сынок.

***

Белой рукой отодвинула локон,
Каплей свинцовой упала на грудь:
- Ветлы высокие, воды глубокие,
Как в синеве твоей не утонуть?

Все преклонились пред мощью небесной,
Травы и солнце в терновом венце,
Вижу: какие-то свежие вести
Светом стоят на весеннем лице.

Здравствуй, огромного неба свобода
С каплями влаги на купах ветвей,
Молнии – корни небесного свода – 
Переплетаются с жизнью моей.

***

В апреле помыслы чисты,
Как после гроз степные дали,
Но вновь опавшие цветы
Летят предвестием печали.

Тот, кто наметил путь планет,
Разлуки подарил и встречи, - 
Пролил времен тревожный свет
На волосы твои и плечи.

И видно, что судьба твоя,
Не уместившись на ладони,
Прозрачной нитью бытия
Скользит на темном небосклоне.

Но встречи нашей узелок
За куст терновый зацепился,
Где сердца легкий паучок,
Как ловкий кормчий суетился.

***

Нет,  ни пылинка в кладезях моря,
Нет,  ни цветок увядающий вишни, - 
То, что сгубило в омуте горя,
То возродило нежнее и выше.

В бой колокольный и пены свеченье
Вновь я вплетаю забытый мотив,
Вновь я пою, позабыв заточенье,
Воду в огонь и вино превратив.

Рухнули светлые своды природы – 
Эти обломки осенних садов,
Вновь распахнулись крылья – Свобода!
Волей распят и на Волю готов.

***

Свет вечерний, где ты?
Отошел ли, канул?
Или песней вешней
В мир иной нагрянул?

Здесь темней и тише
Омута вода,
Родником пробилась
Бледная звезда.

Видно, не случайно
Льется чистый свет,
Чтоб ступил я внашел я тайный,
Позабытый след.

Ветер отступает,
Чаканом шурша,
Мысли все яснее,
Не болит  душа.

Вот она, прохлада,
На излете дней,
Ничего не надо – 
Мир в душе моей.

К телу

Что в хлеве бедном этом?
Надежда и отрава.
Ты жизнь и ты забава,
И ты слегка с приветом.

Там в коконе кровавом
Несчастный и голодный
Не спит мой дух лукавый,
Который был свободным.

Но скрежет мой зубовный
Не слышит ночь глухая,
Лишь замурлычет тихо,
Меня собойЛелея и лаская.

И нищете убогой
По гроб судьбой обязан,
И счастьем, и болезнью – 
Я всем к тебе привязан.

Зимы прощальное письмо

Залегла поземка. Ледяная тишь.
Солнце закатилось угольком в камыш.
Зарево в полнеба, а в полнеба – ночь,
Облака, сгорая, уплывают прочь.

Изморозь искрится – пепел или пыль – 
Падает, кружится на сухой ковыль?
Этим ли утешишь, умиротворишь,
От тоски излечишь, душу утолишь?

Нас укроет саван или омофор? – 
Образ твой пречистый, твой степной простор…
В серебре и черни грустная стоишь,
Мне, не отвечая, ты о чем молчишь?

Если невзлюбила, свет прохлады свой
Для чего пролила над моей судьбой?
Если осудила, то зачем простор
И покой зовущий, как далекий хор?

Поздний плод

	           Суд Его - свобода
Снегов слепое исступленье,
Пожаров негасимый дым,
Забывшие предназначенье,
Иль позабытые – стоим.

Присядка, визги льда и праха,
Недужный блеск последних звезд – 
Живем, цветем, не зная страха,
Горим без радости и слез.

Блаженны спящие до срока – 
Они не ведают тоски,
Их не тревожит воля рока
И взмах карающей руки,

Их, убаюканных, качает
Все та же детская мечта – 
Так в море реки исчезают
В блаженстве страшного суда,

Так Дух благой и сокровенный
В своем творении почил,
Горит и гаснет облик бренный,
А он нетленный полон сил.

Пусть осыпаются, как листья,
За часом – час, за годом – год,
Он тлеет негасимой искрой
И тихо зреет – поздний плод.

Музей

 		«… Любовь к родному пепелищу,
 		 Любовь к отеческим горбам…»
                          	 А.С. Пушкин
Вновь рождество,
По-прежнему покой
В железных или глиняных сердцах…
А скольких мы оставим за собой
С окаменевшим снегом на губах…
	
Укройся же от любопытных глаз – 
Джульетта скифская – за белой пеленой,
Служитель веником наводит макияж,
А снег, как цвет, кружится надо мной.

Сквозь белые цветы собор плывет,
По витражам дрожащий отблеск свеч,
Молитва ветхая на сердце упадет
Воспоминаньем небывалых встреч.

И я пойду сквозь мир печальных книг,
Сквозь пир тысячелетнего труда,
Но, вспомнив девочки курганной лик,
Остановлюсь от скорби и стыда.
	
Ведь мы оттуда, где осталась ночь,
Усыпанная мертвыми цветами,
Там Капулетти каменная дочь
С распущенными дремлет волосами.

Белый скит

Кто нашептал и кто утешил
Вот этим хлебом, этим сводом?
Кем изумлен, стал тише тени
И падаю, как пепел, в омут?

Над водами холодной Ладоги
Кружась, сверкая искрой снежной,
Живу я – в неге вьюги нежной,
Где все сбылось и все забылось.

Со мной беспечные, как птицы,
Но с одинаковой судьбою
Летят и исчезают лица
Под неподвижною водою.

Но, разгораясь и сверкая,
Поем под небом низким мы,
И, каменный зенит пронзая,
Летим во мрак – летим из тьмы.

***

Как сон невинности,
Прошел прозрачный август,
Стихает гул
Последних гроз в крови,

И сетью тоненькой
Нас пеленает радость,
Колосья спелые
Купаются в пыли.

***

Вот и сгинуло тело мое,
Словно влага под натиском света,
Опрокинулось навзничь жнивье,
Закатилось стозвонное лето.

Только ты ли обманешь меня?
Расплескав над курганом туманы,
Поднимаешь два белых крыла
И не можешь лететь из-за раны.

Эта рана – как жизнь – глубока,
С ней свобода – смертельная мука,
Ты, как Ангел – светла и легка,
Но отравлена звездною скукой.

Нас пленяла земная юдоль,
Обнимали речные извивы.
Целования сладкую боль, 
Обратить в расставанье смогли мы.

Так вернись,
Пожалей, обними,
Собери легкий прах на погосте,
И собой, словно цветом весны,
Облеки мои грешные кости.

Покров

Все досталось понять,
Только сил не осталось – 
Так устал я роптать
Мне бы выспаться малость:

      Тихий сон – ты, как путь
      В тополиной аллее,
      Сердце  трогает грусть,
      А листва все алее.

От стыда отдохну
Под осеннее пенье
По колено, по грудь
Тихо кану в забвенье – 

     Там в багряной пурге
     Кроткий агнец из сказки
     И под звон, под уклон
     Самокаты, салазки…

Им на смену спешат
По звонку перемены,
И глаза порошат 
Дни, дороги, измены – 

    Все досталось понять,
    Недоступна лишь малость…

Спать, малюточка. Спать.
Без любви – что осталось?

Праздник жатвы

Тот распластался листочком зеленым,
Этот вонзился травинкой в скалу,
Лоб мой. Сентябрьским огнем опаленный – 
Нищий на нищем ветру.

Глянь: обозначилась жизнь на ладонях – 
Кто Ты, неведомый миру гравер?
Все предначертано.
И двусторонний
Мною исполнен с тобой договор.

Сладко ломать это древнее древо – 
Плод перезревший сжимает рука.
Ярче и яростней образ нетленный
Сквозь облака…

Ты и я

Спеши, мой друг – проходят дни,
Как облака в лазури сна,
И в этом море тишины
И я – один, и ты – одна.

Зову, кричу тебе: «Привет!»
В потоке синего огня
Прекрасному преграды нет:
Я – для тебя, ты – для меня.

Душа спешит с твоей душой
К пределу… Где любви предел?
Плоть ищет плоть. А где покой
Найдет наш Дух над спазмой дел.

Любовь, огонь… и мы в огне
Смеемся и поем сквозь плач,
Смотри, как корчатся на дне
И твой палач, и мой палач.

Слабеет связь любимых рук,
Но связь сердец не разорвать,
Боль… а за ней – забытый звук
Из сердца, чтобы мир понять.

Чтоб понял мир – поешь во мне,
Тебя обрел, а ты – меня.
Плод покаяния весне
Уносит темная волна.

***

Пролетели стороною
Тени легкие небес,
Покачнулся под луною,
Как луна, багряный лес.

Облачилась в лед столетий
Жизни темная волна,
Белых северных соцветий
Загорелась купина…

Вьюги света набегают – 
Тают дни и годы льда,
Растворяясь, ускользает
Детства сладкая вода.

Но привязанности бремя
Никому не сокрушить,
Связь времен порвало время – 
Нас с тобой не разлучить:

Мы в объятьи вечно слиты,
Мир враждою разорен,
Ты – лозой небес обвита,
Я – лозой небес пронзен.

Песенка пылинки

Устав от скитаний без дела,
Душа драпируется в тело,
А здесь – словно пена снега.
- Пылинка, одень жемчуга!

О времени белое иго – 
Темница, что ночи темней,
Жемчужинка, брызгами мига
Верни мое счастье,

Разбей!
Разбей одиночество плена, - 
В ладонях растаяла пена…
И ветхая рвется душа
К тебе на свиданье спеша.

Тени в пути

В быстрых толпах теплых отражений
Я распался, воле вопреки,
Но свободный бег изображений
Подчинен велению руки.

Лишь одна для разума преграда:
Средь огней пожаров и смертей
Здесь, в отраве жизни этой краткой,
Видеть в муках таянье теней.

Там, в прибое жизни белопенном,
Кто поет на дальнем берегу?
Кто зовет и плачет кто о бренном – 
Я ли то в рождественском снегу?

Это я стою с молитвой в сердце
О погибших в горестном пути.
Труден гнет и гнев безмерной смерти:
Умирать – не поле перейти.

Вершина горы

Кто упал – тот летит,
Кто узнал – тот стоит,
Пораженный зияющей встречей,
А над ним пламенеющий
			плачет зенит,
Похоронные слышатся речи.

Все.
	Обители приняли блудных сынов,
Докатились до лузы шары,
Разбредаются толпы седых игроков,
Тишина на вершине горы.

Удивленные чем, уязвленные кем?
Мы на занавес смотрим – КОНЕЦ,
На коленях стоим – слезы, пепел и дым…
Догорает терновый венец.

Сон Иуды

Как воспаленный бред идут сквозь степи гунны,
Как города встают и рушатся назад, - 
Так океан свои настраивает струны
У голых берегов сто тысяч лет подряд.

Но ласковой рукой натянута у лука
Звенящая струна, чтобы сыграть,
Навылет сердце протыкает та же мука – 
Со стоном падаю в скрипучую кровать

И до утра хриплю подобно зверю,
Весь в рубище греха в крахмаловом снегу,
Не слыша, как в сенях поскрипывают дверцы,
Да за окном ночным звезда поет в пургу.

***

     		«Мимо чудес и чудовищ…»
			Ф.М. Достоевский

Гей! Сирена золотая
В блеске радужном крыла!..
Саван – пена гробовая -
Рвется лезвием весла.

Я судьбой к себе прикован
Под огнем чужих светил,
Неземные песни снова
Исторгает мир могил.

И уйти за этим зовом
Я б хотел, да мне невмочь.
Эй! Гребцы! Зачем сурово
Вы глядите в злую ночь?

Нам сияет в урагане
Путеводная звезда,
Между Сциллой и Харибдой
Бьется темная вода.

Так пускай сирены неба
Источают ложь и лесть,
Выше весла, дети Феба,
Чтоб свершались суд и месть!

***

Слышишь, колеблется звездная ткань,
В утреннем ливне камыш закачался,
Так пробудись поскорее и глянь – 
Тем ли ты словом, мой милый, назвался?

Равной судьбой обозначил себя
Камень, цветок, человек придорожный – 
Всем бы счастливыми быть, если б я
Вдруг не почувствовал запах острожный…

Мне не хватает пространства для слов – 
И задыхаясь от запаха снов,
И задыхаясь от запаха жизни,
Я говорю Вам: - Больны бытием,
И потому помолитесь Отчизне.

Где еще чище простор? И вода
Прежнюю жизнь к океану уносит,
Солнце сияет, мечты плодоносят,
Что же Вам надо еще…

***

Где ангел махнул крылом – 
Ударил весенний гром,
Переломилась мгла,
Долом тропинка легла.

Хлынул заоблачный свет – 
Где же ты есть, Смерть?
Жизнь моя – Божий суд!
Мать моя – белый сад!

Что там у нас впереди?
Двери судьба приоткрыла,
Юное сердце в груди,
Крепнет крестная сила.

Небо

Так вот Оно – 
Безжалостное, Злое,
Не знающее страха и стыда,
С лицом удавленника,
Голубое,
И на щеке холодная слеза.

***

Какое счастье ничего не знать:
Ни сном, ни духом и о Дне и Часе,
Какое счастье небо уличать
В громоподобном и спокойном басе!

Весенним ливнем из пустыни дней
Вдруг призовет родимое растенье,
И пенье наклоняемых ветвей
Расскажет нам о нежности смиренья.

Какое счастье – счастье потерять:
Лишь потеряв его, мы понимаем,
Какое счастье – верить и страдать,
Какое счастье знать, что мы не знаем…

Сиянье степей

Зной золотой даже в запахе клевера,
И ослепительна ты без изъятия – 
В ризах ли Азии, в саване Севера,
Дни или ночи меняют объятия:

Вот, посмотри – разгорается ночь,
Пепел миров устилает зенит,
Туши, налитые млеками туч,
Степью уходят. Сердце знобит – 

Это зарницы летят под крыло,
Плачут, змеятся и плещутся ивы,
Мелет вода, вырывает весло – 
Это лиман, это жизни обрывы…

Каждую тварь упоила река
Лунного полдня серебряной водкой,
Лузгает жемчуг пичуга-сиротка,
Бьются слова, как вода родника.

Постоянство

Переполненная гулкими ветрами
Ночь поет, как колокол далекий,
Утро проплывает за холмами
И горит на золотой осоке.

Но прошел рассвет, и над закатом
Звезды шли, в ручье звеня лучами.
Где ты, друг? Мы оба виноваты,
Что разлучены слепыми снами.

Неприметны дни, и неизменны
Боль под сердцем, ветер над водою,
Равнодушно, сладко дышит пена
Облаков, летящих стороною.

Почему не обучил я душу
Нежной тьме, покою летаргии?
Пробудился в огненную стужу,
А не спал спокойно, как другие?

***

Пеплом остался пожар позади,
Грозами дышит восток,
Сердцу так сладко заботу нести,
Словно любимый цветок.

Месяц все выше, а звезды бледней,
Легче у Дона дышать,
Наперекор произволу людей
Хочется жить и страдать.

Что меня ждет на другом берегу?
Посох сжимает рука,
Если ж уснуть – то усну на бегу,
Как над рекой облака.

***

Чем теплее вечер летний,
Тем печальней расставанье,
Кличет иволга, травинка
Окунается в ручей…

Пыль дорожная струится
По узлам корней засохших,
И последний свет вечерний 
На вершинах тополей.

Разлучимся, чтоб случилась
Встреча на цветущем поле,
И прольемся, чтобы влиться
В стебли, листья и плоды.

Видишь: по корням ивовым
Речка теплая струится,
По теченью уплывает
Линь – сын лун…

А ты - чей сын?

Камень лабиринта

Так долго с муками рождаться,
Протискиваясь сквозь века,
И, прогибаясь в вихре танца,
Перелетать через быка.

Пока над жертвами мистерий
Меня не позовет звезда,
Кривляясь, распахнутся двери
Пред залом страшного суда,

Но, выпавший из Отчих рук,
По ниточке дойду обратно – 
Ее не выпустит из рук
Душа – слепая Ариадна.

***

Разрушен дом…
Над теплым пепелищем
Восходит одинокая звезда – 
Зачем мы здесь
Оплакиваем, ищем?
Давно забыты…
- Да.

Поет звезда…
Протягивая руки,
Мы ищем, роемся
В разъятом звуке
Печального и доброго тепла.

Планеты кружатся
И шелестит зола.

***

Перемена, перемена,
Ты избавь меня от плена
Глупой плоти, грубых сил – 
Все, что раньше я просил.

Перемена, как измена,
Ты избавь меня от тлена – 
Пусть не тлеет, вспыхнет дух,
Станет острым взор и слух.

Что несет нам горный свет?  
Пенье звезд и плач планет.
Что несет нам бездны мрак? 
Мировой хрустит костяк.
Все предвидеть, все успеть,
И об этом песню спеть.

Светлый август

От первородного греха
Закройся лапками кузнечик,
Не смейся горько «Ха-ха-ха!»
Ты перед Господом ответчик.

Смотри, как реет синь небес,
Шуршит зима в траве вчерашней,
Послушай, нынче листьев плеск
Звучит призывней и бесстрашней.

Нагнулся солнца переев,
Высокий колос – пьян и зыбок,
И, кувыркаясь, ветер пел
Над паутинкою улыбок.

***

Солнце катится вниз,
Люди стали серьезней,
А небо ночное прозрачней.

И, цепляясь за жизнь,
Ухватилась за небо лоза.

Листопад шелестит…
Сердце стало прозрачней,
Умирать после долгого лета 
                        летит стрекоза.

***

Ах, виртуозная зима!
Все пудрой сахарной присыпала,
Но соты солнца не смогла,
И мед течет – пойди, сотри его.

Под песнопение берез
Ручей под лед судьба упрятала,
И самой гулкою из гроз
Ты на завалинке оплакала

Свою любовь. И где-то там
Бежит, расхлестывая звезды.
Ах, как смазлива! Но не нам,
Мы – гости.

Богом данному

Лесам – я зам,
А Богу – плотник,
Распорядитель облаков.
Вам – неудачливый разбойник,
Грабитель детства у миров.

Мой друг, проклятья изрыгая,
Бежал с мечом наперевес,
И Слово падало сверкая
Из расколовшихся небес.

***

Вода глуха, и в лунный вечер
Ваш слух божественный не лжет,
Скорее музыку, кузнечик,
Мой человечек, жизнь не ждет.
	
Прыжок над проволокой нотной
И бархатный полет мышей,
Свобода в тишине полетной,
Охота в тишине ушей.

Разность потенциалов

Я видел мир – 
За каждым поворотом
Другие люди и другая даль,
Но признаком единственной заботы,
Соединяло нас в одну печаль.

Простор сиял, простор не помнил зла.
Поодиночке, врозь шагали мы,
Когда одних ласкала синева – 
Другие головой касались тьмы.

***

Весне канва – 
Являться в слизи ветра,
Колонны белые минуя легким бегом.

Вонзая пальчики в распутицу полей,
В ивовом мае путать светлый локон.

К ней горлинки высоких колоколен,
К ней лица тянутся,
		  Ей ласточки – вдогон.

И долог стон
Земли моей суровой,
И дол колышется зеленый, без седин.

***

И он летел, простор отринув,
Копьем над миром голубым
Так далеко, что позабыл он,
И кем рожден, и кем любим.

***

Такой бывают только раз:
В короткой жизни власть вещей,
Весна бежит дорогой глаз
Под шелест тонких тополей.

И бровь твоя, на стон похожая,
И волосы, что вьются вниз,
И губы судорогой? – О, Боже мой!
Сейчас, сейчас, не торопись…

Тело твое, Родина

Земля Твоя в тайных изгибах,
Курганы целуют лицо
У неба, а ниже, где нивы – 
Там сердца дрожит озерцо.

В болезни и счастье сгорая,
Учила родимая мать,
К твоим родникам припадая,
С твоими ручьями бежать.

Но спят подо льдом миллионы,
Над белой печалью полей.
Года пролетают, как звоны
Далеких небесных церквей.

Мы с ангелом лямку рванули,
Упершись о звездное дно;
И вспыхнуло солнце в зените,
И не заходило оно…

***

В опустевшем саду тишина:
Прикасается лист к листу,
И склоняется к тропке бурьян,
И целует следов пустоту.

Был – и нет, догорает рассвет,
Хлеба крошки, допито вино,
И апостолы все разошлись
По делам, или просто в кино.

Казачьи лагеря

Перси курганов – нежная степь,
Горло оврагов целую взахлеб,
Шпиля церковного золото медь,
Облака белого чистый лоб.

Ивы степенно пасутся у Дона.
Мир вам, поля. Приколю-ка я к лацкану
Синий цветок. По тропинке до дому
Полем – где ветер ласковей.

Болезнь

Черный человек скачет по кровати – 
В сердце перебои от его скачков.
Скачет, скачет, скачет и сучит руками – 
Рвется паутина памяти и слов.

Потолок спускается белый и торжественный,
Гулким коридором убегает ночь.
Голый человечек – голый черный мячик…
У моей кровати мама тихо плачет…

***

Снова волчата  слюнявые
Воют на ленту реки.
Паства уснула в дубраве,
Тихо шуршат мотыльки.

Музыку слышит уснувший,
Колосу снится земля.
Голубь, сквозь грозы летящий,
Все начинает с нуля.

***

Пища, сон, убит дорогой.
Этот – вырос недотрогой.
Жажда смерти нас знобит.
Желудь пулею летит.

Твердь и воды я создал,
Вот кораблик скоро склею,
Поплыву, не оробею,
Пусть бежит навстречу шквал – 
Южный – нежен, вьюжный – строг.
	
Я в своих владеньях - Бог.

Прощание с детством

Дальние-дальние страны,
Лента луны на волнах.
Пальмы ветрам щебетали,
Грозы рычали: - Наш!
		
	Сладкие-сладкие дали,
	Медом облитый пляж.
	Чайки над морем кричали,
	Близкие волны шептали:
	- Наш!
		Наш!

- Да… - прокричу, - не иначе , -
Счастье бестрепетных дней…
Дальние дали удачи,
Близкие грозы людей.

Могила скифа

Спроси у каменного бога:
Куда ведет его дорога?
Туда, где тучи чередой:
Вверху – покой, внизу – покой.

Как сладко жаворонка пенье:
Услышал – катится слеза,
В листве мелькнут глаза оленьи,
Напоминая образа.

Холмы могил – то волны времени,
Пловец их каменный скорбит.
Лицо – как птица, он летит,
Увязнув в землю по колени…	

***

Вода уносит берега
И грозовую пыль небес.
Уносит сокровенный лес,
Тебя, что сердцу дорога.

И я кричу: - Бери и Помни!
Весь Мир, что в речке отражен, - 
В глазах твоих преображен,
Он разбивается, как волны,

О, берег счастья моего!
В осоке, чакане и звоне,
И затихает у ладони,
Не обещая ничего.

Озерный край

В палатке дрожала свеча,
Над озером сыпь колыхалась.
Ты сладко во сне улыбалась,
Касаясь плечом плеча.

Стояли широкие сосны
В тумане на той стороне,
За пологом бисера тонкого
Олени брели по стерне.

***

Волна выносит на песок
Вчерашний день в осколках солнца,
Ее замедленный бросок,
Как расставанье у околицы…

***

Он шел туда, где месяц лобзиком
Выпиливал свой острый лик
И оглянулся: меркло озеро,
Осин озябших нервный тик,

А за обочинами – тёрен,
Курганы, хаты и мостки.
Вдруг понял он, что мир огромен
И стал свободен от тоски.

И дали позади сомкнулись,
Дожди залили пыльный след.
Земля кругла – дожди вернулись,
А друга моего все нет.
 

***

И дернулась влево платформа – 
Пусть в горле безвольном комок,
Но падают синие зерна
Сквозь небо на грязный песок.

И лопнула мертвая кожа
Моих исцелившихся слов,
Пространства открылись,
Но все же – 
Из виденных ранее снов.

***

Музыка пластырем сладким
Нам залепила губы.
Лилиями качаются 
Иерихонские трубы.

Бьется аккордами море,
Радость отхлынет,
		и горя
Ближе глухие раскаты – 
Это забытые даты.

Двенадцать месяцев и лет

В золототканые летние грозы
Небо упало куском бирюзы.
ВРЕМЯ!.. – 
	И стёкла затянет морозом,
Снежными станут волосы.

Свечи зажгутся на праздничной ёлке,
Звезды за дальней рекой.
Ветер над пашней сплетает позёмки,
Снег на лугах голубой. 

***

Искание слова, искание смысла,
Жизнь убегает…
		- Постой! Погоди!
А в небе свинцовом висит коромысло – 
Радость и горе – две бадьи.
	
Одним ударом  выплеснет лето
Солнечный мед в поля,
Счастье – вот она жатва поэта,
А там хоть сырая земля.

Вдруг

Нагрянет яростное лето,
И шум шагов, и шепот света,
И крик,
И ворохи теней,
И солнца рыжий соловей.

Игра беспечная,
Гульба,
По полю бегают стога…
Но мастер выкрикнет: - Замри!
Кто там хихикает? Смо-отри!..

Играть и жить!
Полей раздолье,
И речки голубой приволье,
И солнца рыжий соловей,
Что распевает из ветвей.

***

Бесконечная даль в простоте,
Вещи сгрудились в кучку, как дети,
Травы кланяются в наготе,
Навзничь падает бешеный ветер.

Шелест крыл… - 
		Белоснежен огонь
На коленях у Девы Марии.
Пробежала гроза, словно конь,
Хлещет гривы сиреневый ливень.

Лабиринты, стеклярусы рек,
- Ожидания голуби, взвейтесь!..
О подножие мира разбейтесь,
В капле крови – взойди, Человек!

Рассыпайся, сияя глазами,
Бисер ласточек в мире стальном,
Улыбайся, доверчивый камень,
Хлебом ставший и ставший вином.

Сон

Как теплый лист – 
		последний детский сон
Летит,
	зацепится,
		по краю надорвется,
Холодной капелькой, 
		жучком свернется
И вновь летит над мрамором колонн…

Не слышен взмах небесной колыбели,
Мохнатый страх таится у крыльца…

Проснулся – 
	   Птицы над окном свистели,
И солнца блик хихикал у лица.

***

Подаренное Вами Бытие,
Дожди, прощальный вальс, внезапная лазурь,
Кружилась, улыбаясь, голова,
Качался, снег роняя, тополь нежный.
	Пронзала музыка молекулы мои,
        И ожерелье дней сверкало в пальцах,
        Крошился мир, сплетая кружева,
        Невнятицу деревья щебетали.
Палитра просветленная любви,
Костры и лягушиные оркестры…
Луны плыла монета золотая,
Я плыл ей вслед, лягушкам подпевая.
       Все падало на нужные места,
       Заботы ластились, и нам хватало воли.
       Дожди бежали сладкие до боли,
       Бежали дни – подарок Бытия.

Нужда

Нужда моя жестокая – в нужде,
И, как бессмертник на отшибе лета,
Я счастлив нищетой – она везде
В Сияньи Бытия – в Богатстве Света.

***

           «Прощай, мой Дон – златая воля…»

Домик ветхий, тополь тонкий,
Ну, а выше – облака,
Ветер дергает постромки:
- Эй, соколики! Пока!

А навстречу – волны света,
Спицы звонкие колес,
Мечет ласточками лето
На облитый солнцем плес.

Лодка скоком, бакен, боком,
Дон дымится под рукой,
Жизнь промчалась ненароком – 
Только топот громовой.

Стукнет ветка по затылку – 
Обернешься: - Эй! Пока!
Словно вечную пластинку 
Ветер  кружит облака.

Там за Доном

Прощай,
Пора.
По сердцу бьет
Гурьба смятенная ветвей,
В забрало виден перелет
К родным станицам голубей.

Стекает капля по щеке,
На миг отображая мир…
На меч заржавленный в реке
Вода несет тягучий ил.

И мы пройдем через луга:
Где был разлив – там будет брод,
Вода стирает берега
Который год, 
	    который год…

Расстояния

                Португалову 

Так обещали, что будут любить
Мели речные и корни, и травы…
Но расстояниям все погубить – 
Дни и недели – пространство отравы.

Пусть забирает те годы песок – 
Все чистоганом отдаст до копейки…
Ветреный день… Разболелся висок…
Только б добраться до старой скамейки.

Только б вернуться – спаси меня, Господи! – 
Сквозь расстояния к милым рукам.
Верим, спешим, забываем, что гости мы,
Рвемся в горячке бегом по снегам.

Прикосновенья… Не видно ни зги…
Снег прошлогодний в ладошке холодной…
Крест покосился на церковке бледной…
Стебель зеленый из снежной лузги…

***

Сын зефира ликом светел,
Лира – корни тонких трав…
Пролетел и не заметил
Ни заборов, ни канав.
	
Сын веселый – стремя – месяц – 
Пробежал ступени лестниц,
Тьму пространства, свет мечты…
Сын зефира – это ты.

Он не спит над миром синим
Темным камнем на краю – 
Теплым листиком под ливнем
Жизнь баюкает свою.

Ликом, темным, как божница,
Позовут оборотиться…
Обернешься – тонкий след,
Между тучей и водою,
Вьется лентой заревою,
Между мною и тобою – 
Свет.

***

В огромном царстве сонных птиц,
На самом дне прозрачной ночи,
Туманы опустились ниц
И заглянули дому в очи.

Над пыльным письменным столом,
Где в трещинах зеркальный лед,
Зимой и летом – круглый год – 
Потертый абажур цветет.

Зимой и летом – круглый год – 
Под перебор гитарных струн,
Какой-то человек поет,
По голосу – красив и юн.

А над окном поет звезда.
Под ветром влажная сирень
К ней тянет ветви – как всегда – 
Через расшатанный плетень.

Обетованная земля

		Друзьям 

Слагает стихия стихи – 
Колышутся в мареве моря
Ее золотые грехи,
С пространством и временем споря.

Пусть лоцман отважным крылом
Рисует в пространстве узоры,
За жизни червонным рублем
Плывем – безмятежные воры.

Соборы тугих парусов
Сияют над заревом синим,
Доносится гул голосов,
Но берег счастливый невидим…

И облако, видно, не зря
В пожаре заката  сгорает,
Сирены поют, не смолкают,
О том, что безмерны моря.

***

Ближе и ближе – узорами вен,
Робкими тропами, глубже, прозрачней – 
Время раскинулось в шорохе пен…
Зыбкие травы возле колен.
	
Парус за облаком – это обмен:
Тени на тени меняет прохлада.
Вдаль убегает ночей колоннада,
Гроз канонада и каменный плен.

Там, за окошком высоким, весь день
Девочка обруч катает у сада.
Время шуршит о булыжник у стен,
Платьице шепчется возле колен.

Собор

	Гаспару Давиду Фридриху
Собора «Да»
Над сумраком забвенья…
Отринув прах
И шорох похорон,
	Последних дней
	Отбросивший сомненья,
	Из плена снежного
	Летит Пасхальный звон.

Вознес свой зов
Сквозь бора синий иней,
Как мамонт,
Заблудившийся в веках,
	Вонзил в зенит
	Готические бивни,
	С холодной пеной туч
	На пепельных губах.

***

Так я к Тебе стремлюсь,
Ты – далеко-далёко,
Так далеко,
Что Сон к Тебе дорога
Или Смерть,
	С высокой и мучительной тревогой
	Любить и ждать, как Ты – 
	Иначе не дано нам,
	Нет!
 

***

По  камням в зеленой тине
Проскакали трясогузки.
Зыби грудей, сон коленей,
Длинный путь по бедрам узким.

Мир раскрылся:
Ночь клубилась,
Пролетая над курганом,
По волне звезда катилась,
Выпь кричала за лиманом.

Утром в тучи взвился кречет – 
Долгий путь сквозь непогоду,
И качался человечек,
Повторяя рифмы своду.

Лепет чащи, трепет тучи…
А в траве молчит кузнечик:
Он не знает – мир замкнулся.

Скоро,
Скоро радость встречи.

***

Холеным личиком луна
Закрыла светлое стекло.
Нам в блеске рампы улыбался
Пьеро – 
Ему пока везло.

Но жизни авгиева сила, - 
За ледяной покой кулис
Упало тяжкое светило,
И занавес сорвался вниз.

Метались, искажая лица,
Улыбки.
Сердце било в грудь…
И пела песенку синица,
Что в небе можно утонуть.

Станет - Жизнь

Снова катится гром
По ступеням громадным.
Даль раскрылась… потом
Запахнулась обратно.
	
- Это – прошлого месть, - 
Шепчут ливни стальные,
Было, Будет и Есть:
Облака грозовые,

Упованье,
Простор,
Над простором звенящий…
Надрывается жизнь:
- Будет Жизнь настоящей!

***

Как жизнь
Прошла – 
И нет уже такой…
Лемур голубоглазый – ты была из СВЕТА.

Подкралось море,
Шелестит:
- Отбой…
За холм далекий завалилось лето.

- О! СИНЬ! НЕ МЕРКНИ!

***

	Прильнув к твоей коже
Тысячью листьев,
	Я кричу тебе: «ЛЕТО!» 

***

Снова выросли соборы
Через мглу короткой ночи.
Догадались мы, что воры
Нам вчера глядели в очи.

Вьюги топали ногами,
Над крыльцом клонились беды
И, швыряя облаками,
Приближали миг беседы.

Отвернешься – 
Лбом в окошко:
У огня… всю жизнь… навеки…

За горами, за долами
Убегают к морю реки…

Вопреки

Все дальше сердце от истока
Уносит пасмурной рекой,
Ночами слышится прибой,
Шумят дожди, и спит дорога.

Доступней глубина для глаз,
И больше по сердцу покой,
И тает, тает под рукой
Тот берег, дорогой для нас.

***

Отходит жизнь за годом год…
Опять не убрана кровать…
А птица дивная поет:
- Гореть и пламя целовать…

Мозаику несет река,
Но слово «ВЕЧНОСТЬ» не сложить,
И грозовые облака
Вещают: - Надо, надо, жить!

Да, надо, раз живет пескарь,
Цари, народы и трава.
Открой какой-нибудь словарь – 
И сразу кругом голова:

Роятся, лезут, землю рвут
Из-под растрепанной души,
Повсюду тлеет жизни трут…
- Живи! Но вирши не пиши.

Живи, бодайся, рви кусок
У близких, дальних – все равно.
Ну, кто же знает, мой дружок,
Что завтра всем нам суждено?

Ноша правды

Восток и Запад – 
Бег народов,
В ночи пылали города,
Менялись боги – только норов
Не укрощали никогда.

Тяжелой цепью поколений
Через пожаров черный дым,
Молитвой сцепленных ладоней
Мы с небом гордым говорим.

Века казалось:  так похожи
Сердец высоких корабли,
Но золото тяжелой ноши
В курганы спрятали цари.

Устье

Смотри – 
Наши теплые тени
Отбросил к востоку закат,
На лозах небесных сплетений
Для жатвы повис звездопад.

И медленно милые лица,
Сминая теченьем, влечет
Туда, где печальная птица
Над водами мира поет.

Когда наши судьбы сольются – 
Ладоней разжать не спеши,
Ведь если дано нам коснуться
Друг друга ладонью души – 

Как стрелы – забудем о луке,
Как вольный полет – о крыле…
Но канула ты… и ни звука
В бегущей куда-то воде.

Колени у дна Океана…
Улыбка зажата в зубах…
А неба далекая рана
В угрюмых сквозит облаках.

***

Вон – по убитому небу летит
Голубь стремительный, словно надежда.

Цель над полями зовет и звенит,
Сам полетел бы – да держат как прежде

Слабое детское сердце, невзгоды,
Жизнь по привычке, любимые руки…

Выше и дальше земной непогоды
Крыльев свистящие, быстрые звуки.

Воинственное дитя

Ах, мама! Мамочка!
В ладошку положи
Грозы далекой мокрые ножи.

Лукавинка судьбы – поспорив с жизнью,
В рогатку выстрелить, и в дырочку звезды
Увидеть холмики под белым покрывалом,
И пух летящий из разорванной зимы.

Возвращение

Луга лежат – как зеркала,
Стучится в стекла лист железный,
Тропа бежит из-за села
И убегает в мир надзвездный.

Там сердце зимнее миров
За медленными облаками,
И шум забытых голосов.
И рук свидание с руками.

Вонзился в землю ржавый плуг,
Железный путь в кольцо свернулся
О землю посохом… - и вдруг
Твой друг далекий обернулся.

Он через гибельное небо
Пришел – вселенной блудный сын,
И мы пришли к нему за хлебом
Прощенья,
Счастья
И седин…

Снег

Словно эхо, он волна за волной набегал,
Он кружился, хромал, он один к одному припадал,

Он горел, он на нитках висел между скал,
Он, как души, в безмерные воды потопа нырял.

Был наг,
Был,
Пел,
И друг друга искал над покойной водой.
Бег бога – 
Обнимайся, целуйся, прощайся – 
Дорога…

До свидания, мой дорогой.

***

Лежат холмы, а выше ветер
Играет призмами весны,
Он песенку поет  о лете,
Но тучи на пути видны – 

Их туш небрежная нирвана,
Набитый вьюгами живот,
Лениво сыплют из кармана
Сокровища в раскрытый рот.

И человечек окрыленный
На горку выскользнул как луч.
А город потный и огромный,
Одетый в железобетон онуч, 

Лежит беспомощней, чем опус
Провинциального певца…
Клопом откормленным автобус
Ползет по линии лица.

***

Круглый и замкнутый елочный шар – 
Праздники катятся ночью кромешной,
Неугасимый, неслышный пожар – 
Воздух горячий и лепет поспешный.

Я ожидаю от друга вестей – 
Сяду к окошку в январскую стужу,
Книгу открою и в ней обнаружу
Те же круги огорчений и радостей.

Круглый, блестящий и замкнутый мир
На бытия затянувшемся празднике,
И не обманет лукавый факир,
Ромбы раскинув, рассыпав квадратики.

Нет, не обманут квадратные головы – 
Круглое время, объятия круглые,
Круглое счастье, отчаянье голода,
Круглое солнце, и пажити смуглые.

Слепой дождь

Качались березы тверезы
В гостях у весенней молвы,
О, Высь! – 
И посыпались слезы,
В разрывы лиманов обрушив кусок синевы.

Смоленые лодки, фатой запахнувшись по-юному,
Все дальше спешили бесшумной толпой голубиц,
И раки бежали за ними по облаку белому, вьюжному,
И рыбы, сверкая, блуждали, как птицы, 
				средь солнечных спиц,

И солнце под вечер тихонько катилось в кадушку,
Гремела подкова на сорванных с петель дверях,
Рыбак загулял,
             Отдавая улов за чекушку,
Смеялся и цыкал на мокрую псину в репьях.

***

Лицедей отыграл,
Оскоминой губы искривлены,
Завернувшись в халат,
Упадает в разбитое кресло.

Тишина…
Засыхает душа
Из какого-то сдобного  теста,
А ночная - 
Чужим воспаленным лицом
Над причинами всходит дневными.
Пыль уносит сухим сквозняком
В зеркала,
В серебра похоронную мрачность,
В их покой – что и в зале пустом.

Лицедей от себя отвернулся,
Тихо раму толкнула рука – 
Хлынул в комнату бархат ночной,
Облака,
Облака.

Скифы в космосе

     Рождество

Борзые зимы ли в поле рассыпали
Стаю клубящихся вьюг?
Алые ангелы в кронах ли гикали,
Вестник пришел, или друг?

В тысячелетнем плену умирая,
Только на небо смотреть,
Жить и надеяться, сердцем сгорая,
Воля придет, или смерть…

И распахнулась осанна сияния,
Слезы глаза леденят,
В кипени снега лети, ожидание - 
Дышится легче стократ.

Солнце скатилось железной монеткой
В чистую прорубь времен,
Жизнь обернулась, сиреневой веткой
В душу ударился звон:

Пала завеса. Осыпались вьюги.
Мир летаргией объят.
Воинов шлемы в железном уструге
В звездной стремнине блестят.

Слово

Вырезан северным ветром,
О землю ударился лист.
Где тихую песню слагали ветви – 
Снег пролетел – безмятежен и чист.

И, затерявшись в безмерном просторе,
Нежен и с тихой душой,
Прежнюю радость забыв и горе,
Лист лежит золотой.

Странные люди

По гиблым местам
		и по суше,
По папоротнику и ковылю,
Ноги идущие: - Слушай,
Слушай! Тебе говорю!

В небо наставивши ухо,
Вслушайся в звездный исход – 
Мне или другу поруха
Этот внезапный полет?

Вон, по небесному своду
Падает светлый болид,
Пьем родниковую воду,
Сердце от счастья болит.

Постоянство памяти

Остановись и останься со мной,
Ветви-года распростерлись над нами,
Дни золотые звенят под ногами,
Птица застыла над чахлой травой…

Ветру ли верить в листве тополей?
Чей это голос далекий проснулся – 
Нежность?.. Не так… не тому улыбнулся!
Ветру поверить, тебе или ей?

Непостоянства покой ледяной.
Близкий иль дальний? Печали не скрою…
Некому «Здравствуй!» сказать над рекою!
Стой же! Куда ты? Вернись, мой родной!

Кто ты мне? Голубь ли в жизни земной,
Взгляд уходящий, иль я отвернулся?
Лес, захлебнувшись в слезах, покачнулся.
Кто ты? Откуда?

Останься со мной?
Беглый мой братец,
Иль друг дорогой,

Ты ведь оттуда,
Откуда и я,
Я –
Надоедливый гость бытия.

Сентиментальная беседа с учителем

            Лютикову

                    «Звучит ли  одна ладонь?»
                    Тао Тэ Кинг
			                                                                      
Любит ли кто меня, ответь?
Любить умею ли Я сам?
Ах, ветер, ветер! Оставь свою исповедь.
Я не маленький, не гладь по волосам.

Только дослушать бы самого ближнего,
Внутри в заточении – свет светил.
Звенит монетка внутри у меня,
Дай Бог, чтобы ты ее выудил.

Кто-то из предков моих неразборчивых
Лева от Права отличить не умел,
И киркой ковыряя мерзлый снег,
Только вниз, а внутрь не глядел.

Рядом, в разливе, первородное сердце,
А он к стене лицо повернул,
Вот почему души моей дверца
Ладошкой хлопает на любом ветру.

Воля! Влекомый влекусь, не зная – 
Верить ли сердцу иль звезде над собой,
Но если погаснет, то, что дорогая,
Делает свет ее роковой.

***

Беги, мой голос, через светлый ад,
Где спит Даная в ливнях золотых,
Мой младоносный дальний, через тихий сад
Цветы и ты упали в этот стих.

Все рушится в ладони за три дня,
И пламенеет плод в руках у Евы,
Как голый смех, вскочили на коня,
Сверкая поцелуями, две девы – 

Два призрака, две жертвы, два плода
От Запада к Востоку пронеслись,
Раз пошатнувшись, рушатся года,
И птица белая скользит кругами вниз

На то одно невидимое тело.
Смотри! Очнулось в ливнях, словно меч,
В разрывах туч оно сияет смело,
Весть мир пронзающий единый луч.

Огонь! Ты, наконец, достиг земли,
И Жизнь пришла – в пыли босые ноги…

Сверкай же, Бальмунг, в жертвенной крови,
Увидит мир и в яви, и в любви.
Как от победы плачут горько боги!

Там я жил

Милый.
Посмотри сюда скорее:
Небо с каждым мигом голубее,
Пала полнолуния печать.

Ты из тайны будущего тела
Смотришь близоруко и несмело,
Как созрело сердце и слетело,
Кануло навеки – негде взять.

Все мое, что подарило небо,
На пол покатилось крошкой хлеба – 
Сладкий праздник мыслей и имен,

Платье ветхое на пол упало…
Гладь воды снежинки принимала,
И одна снежинка под конец
Крикнула:

- За гранью окоема
Даль полей, зарницы, голос грома
И трава зеленая у дома, - 

Там я жил.

Радость птицы

	   «Да умножатся птицы на земле»
		                 Сковорода 

Я знаю радость птиц – 
В безоблачном пространстве,
О море, о земле доносится молва.

Лицо пронзает свет,
И в этом светлом царстве
От ярости светил коробятся слова.

О, Песня! –
Чистый плод – 
Ты возникаешь снова,
Из грозовых небес
Исторгнута трудом.

Простор и Свет!
Я, наконец-то, дома,
Пронзает голос мой просторы окоема…
Стихает гул полузабытых фраз – 

То люди смерть свою оплакивают в нас.

Мир, убогая комната и луч света

Над громадой океана
Север крикнул третий раз,
Прямо в пасть левиафана
Повлекло теченье нас.

И за краешек дивана
Дождь закапал золотой,
Жизнь прекрасная, как ангел,
Пролетела стороной…

- Белый а-анге-ел!..

Дорога меж тополей

Пусть детство мое пробежало,
Как облака тень по воде,
Кукушка опять куковала
О чьей-то зеленой звезде.

И нового облака пена
Влетела в запущенный храм.
В плену,
И свободен от плена,
И слезы бегут по щекам.

***

Мне бы снегом лежать
На бескрайней равнине,
Озаряемым светлой луной,
На ладони у Жизни,
Протянутой в сини,
Свить гнездо под названьем «Покой» - 

Только ласточкой Миг или Мир пролетая,
Заблудился и канул в беде,
Надо мной закричала Весна молодая,
Рассыпаясь по гулкой воде,

Набежала, нахлынула, стала слезами,
В пене розовой бьются сады,
- Дай же выпить до дна это нежное пламя,
Чтоб воскреснуть из тины судьбы, - 

И от края до края сквозь мутные грозы
Рвут зарницы тугой горизонт,
Оглянешься – а ветер качает березы,
И над степью светило встает.

***

		«О, донна Анна!»
		        А.С.Пушкин 

С чего начать? Теряется опора.
Ступлю вперед и хочется стонать.
Я – статуя немая командора – 
За честь булыжную живую жизнь отдать

На растерзанье ангелу печали? – 
Весь в пене алой огненных садов
Я будущее зрю в его начале.
О, этот самый лучший из миров!

Сон в пути

Я засыпаю, а в сердце клубится
Эта далекая дымная степь:
Утром в глазах отражаются птицы,
Вечером – туч бесконечная цепь.

Время и ветер, осенняя слякоть,
Снег под луной и железный камыш,
Все начинает  качаться и плакать,
Если над степью «Прощай!» прокричишь.

Так до свиданья…
Друзья и подруги,
Летние грозы и зимние вьюги,
Дни и заботы пропали вдали,
Там – у пределов родимой земли.
 

***