Ступени ее величества

Автор - Пряжников Александр

Неумолимый календарь, постепенно приближаясь к восьмому марта, диктует выбор героев для нашей рубрики. Повинуясь времени и собственным желаниям, мы решили вывести на страницы нынешнего номера Женщину. Размышления о том, на какой исторической персоналии следует остановиться, были не слишком долгими. Есть имена, вызывающие устойчивую ассоциативную пару: Тамерлан – Завоеватель, Суворов – Победитель, Разин – Бунтарь, Екатерина II - Императрица. О просвещённой повелительнице России хочется говорить хотя бы потому, что 34 года её пребывания на престоле стали едва ли ни самым удачным правлением за все три века романовского дома. Её называли Северной Семирамидой, Ей посвящали стихи. О ней хочется говорить много и часто, а грядущий женский день стал лишь удобным поводом для такого разговора.

Дитя гвардейской диктатуры

После смерти Анны Иоанновны в Российской империи наступила веселая и непредсказуемая эпоха гвардейских переворотов. Судьба престола всецело находилась во власти столичных гуляк и забияк, готовых присягнуть кому угодно, лишь бы новый венценосец не скупился на обещания. Упрямая вера гвардии в своё могущество, так или иначе, сохранялась до 14 декабря 1825 года, до того самого момента, как Николай I несколькими картечными выстрелами вернул страну в законное русло. На снегу Сенатской площади дымилась и сворачивалась кровь, алыми кляксами подводя итог эпохе блистательных женщин и бесшабашных авантюристов. Но это было потом, а в середине века восемнадцатого рослый офицер в мундире Семёновского или Преображенского полка являлся не только объектом всеобщего уважения и поклонения, но и, выражаясь современным языком, сексуальным символом. Страстные русские женщины выбирали себе любовников из этой среды, а императрицы взяли за правило щеголять перед своими подданными в обтягивающих гренадерских лосинах. Именно в такую атмосферу в 1744 году и попала пятнадцатилетняя немецкая принцесса. Петрова дочь Елизавета, проведя юность в унижениях и нищете, жила по-царски широко. При дворе устраивались роскошные «балы-машкерады», во время которых Ея Императорское Величество весело отплясывала, облачившись в гвардейский мундир. Вместе с тем Государыня отличалась редкостной набожностью и, несмотря на внешнее франкофонство, стойким и последовательным патриотизмом. После засилья немцев времён Бирона и Остермана к управлению страной пришли славяне, заняв не только высшие посты, но и место в царской опочивальне. К счастью фавориты Елизаветы Петровны проявляли недюжинные способности не только на ложе любви, но и в делах устроения Государства Российского. От природы смышлёная юная немка, приняв Православие и выйдя замуж за Карла Петра Ульриха, быстро изучила местные правила игры. Наверняка, до неё дошли всяческие подробности воцарения Елизаветы на русском престоле. Ведомо было ей и то, что нынешняя Государыня решилась на переворот, воодушевляя гвардейцев именем своего отца Петра Великого. Так для молодой честолюбивой особы постепенно складывалась формула политического успеха в России. Она, разумеется, состояла из уважения ко всему русскому, приверженности Православной Вере и близких контактов с представителями гвардии. Что касается первого и второго пункта, то принцесса проявила просто потрясающее усердие в изучении русского языка и религиозных догматов, искренне удивляя современников своей блестящей памятью и трудолюбием. Что же касается близких контактов с гвардией, то они были настолько близки, что стали выигрышной темой и для серьёзных научных исследований, и для скабрёзных стишков. А потом наступил день 28 июня 1762 года, когда красивая стройная женщина, распустив волосы, скакала на коне, поднимая гвардейские полки. Она была настолько хороша собой, настолько решительна и отважна, что ей присягнули не только семёновцы и преображенцы, но также Сенат и Синод. Так при поддержке братьев Орловых честолюбивая немка совершила государственный переворот, взойдя на трон под именем Екатерины Второй. Почву для столь нелогичного и неординарного события подготовили предыдущие двадцать с лишним лет гвардейского всевластия. Женщина, идущая к царской власти во главе колонны бравых вояк, уже никого не могла удивить. А когда явление перестаёт удивлять, оно становится обыденностью.

Степной мятеж

За тридцать четыре года своего блестящего царствования Екатерина Вторая столкнулась со многими потрясениями, но одним из самых тяжелых испытаний стали для неё события 1773-75 годов. То, что в отечественной историографии до сей поры ошибочно именуется крестьянской войной, на самом деле было скоординированным и хорошо организованным покушением на территориальную целостность империи. Изучая подробности степного мятежа, находишь многочисленные отличия от стихийных казачьих или крестьянских выступлений.
Во-первых, крайне удачно было выбрано время и место. Мятеж начался на азиатских окраинах империи, которые совсем недавно стали принадлежностью русской короны. К тому же в то время Россия уже шестой год подряд вела тяжёлую и кровопролитную войну с Оттоманской Портой. Все боеспособные части были так или иначе задействованы, и юго-восточное подбрюшье страны осталось незащищённым. Империя только лишь приходила в себя после чудовищной эпидемии чумы.
Во-вторых, крайне интересно появление самозваного Петра III. До сих пор идут споры по установлению личности Емельяна Пугачева, в официальной биографии которого слишком много белых пятен. Вполне правдоподобна одна из версий, утверждающая, что воспетый в поэзии «народный герой» был банальным агентом Франции, всецело поддерживавшей турок в той войне. Сторонники такой версии полагают, что мятеж был организован на французские деньги. Иначе, с какой стати в своём письме к Вольтеру Екатерина стала бы именовать простого мужика «маркизом де Пугачёвым».
В-третьих, странным и нетипичным для России восемнадцатого века является участие в мятеже представителей всевозможных народов и народностей, населявших наши азиатские рубежи. До этого момента Азия шла войною на Русь через степи Причерноморья из неприступного Крымского ханства. Но это было, в сущности, агрессией со стороны вполне самостоятельного государства. Здесь же против Империи выступили её собственные подданные, отличавшиеся типом лица, да образом жизни. Ряды «повстанцев» множились в геометрической прогрессии – уже к марту 1774 года их было около пятидесяти тысяч. Это была не стихийная толпа, а подчинённая определённому порядку армия. У пугачёвцев во множестве имелись новейшие пушки, которые обслуживали искусные артиллеристы. Самозваный Император издал указ, в котором было сказано буквально следующее: «Будити мною великим государем жалованы: казаки, калмыки и татары. И которые мне, государю императорскому величеству Петру Федоравичу, винные были, и я, государь Петр Федарович, во всех винах прощаю и жаловаю я вас: рякою с вершын и до усья, и землёю, и травами, и денежным жалованьям, и свиньцом, и порахам, и хлебным правиянтом». Степень организованности пугачёвцев не идёт ни в какое сравнение с казачьими и крестьянскими выступлениями, которых на Руси было немало. Бунтовщики даже создали Государственную военную коллегию, выполнявшую функции главного штаба, верховного суда и органа снабжения войск. Вполне возможно, что Екатерине первой пришлось столкнуться с массовым выступлением вооружённых сепаратистов. Наверное, в окружении французского короля Людовика XV вынашивались планы по созданию на территории Башкирии мусульманского государства под патронатом Османской империи. Воплощение сих грандиозных планов могло не только ослабить Россию, но и полностью изменить последующую расстановку сил в Центральной и Средней Азии. К счастью, у Екатерины хватило сил и мужества для того, чтобы навести порядок на окраинах империи и примерно наказать бунтовщиков. Советская историография старательно расписывала ужасы «подавления восставших крестьян», совершенно замалчивая кровавые подвиги бандитских формирований Пугачёва. Как показал последующий исторический опыт нашей страны, жестокую болезнь вооружённого сепаратизма можно лечить только жестокими методами.

Злой рок крестьянского вопроса

10 января 1775 года палач показал толпе, заполнившей Болотную площадь, отрубленную голову Емельяна Пугачёва. События, потрясшие Российскую империю, подошли к своему логическому завершению, однако, в воздухе повис главный вопрос: что делать с огромной массой российского крестьянства? Пугачёвщину принято разделять на три периода, в последнем из которых к «повстанцам» примкнули крепостные крестьяне Поволжья. Вот тогда-то и начался пресловутый русский бунт «бессмысленный и беспощадный». Всё произошедшее продемонстрировало современникам ту легкость, с которой добродушные мирные земледельцы превращаются в озверелую толпу мародёров, грабителей и убийц. От внимания императрицы не мог ускользнуть и тот факт, что возможность взяться за топор объединила русских православных мужиков с некрещёными инородцами, которых они прежде и людьми-то не считали. Ксенофобия на Руси присутствовала всегда, и не стоит рядить дремуче безграмотных бородатых крестьян в яркие одежды интернационалистов. Но удовольствие, доставляемое расправами над дворянскими семьями, заставило на время позабыть о национальных различиях и расовой неприязни. В двадцатом веке те же причины придадут выраженный интернациональный характер Октябрьской революции и гражданской войне. Разумеется, при дворе Екатерины Великой о возможности 1917 года никто всерьёз не рассуждал, но масштабное участие русских крестьян в бунте требовало незамедлительных и спланированных действий. В последней четверти восемнадцатого века Европа уже переживала технический переворот. В 1781 году англичанин Джеймс Уатт взял второй патент на усовершенствованную паровую машину. К тому же передовые европейские государства к этому времени, в основном, сумели избавиться от многочисленной армии крестьян и мелких собственников, превратив их в наёмных рабочих. Как это происходило, и какими страшными жертвами было оплачено говорить не стоит – это тема отдельной статьи. Однако результаты были очевидны, особенно для России. Между нашей страной и Европой медленно, но неизбежно раскрывалась пропасть технического отставания. Первым, кто сделал решительный шаг в погоне за развитым Западом, был Пётр Великий. Он же пытался по-своему решить и проблему крестьянства, взяв за образец европейские принципы, но действуя в отечественных традициях. Если в Европе крестьян отрывали от земли, постепенно создавая экономически невыносимые условия мелким производителям, то в России мужиков отправляли на многочисленные верфи и заводы в приказном порядке. Народ протестовал, в деревнях мужики рубили себе пальцы и называли Государя Антихристом. Поживи Петр ещё лет пятнадцать, и он, возможно, сумел бы великой кровью купить для России промышленное процветание и право на жизнь в рамках определённого исторического процесса. Однако этого не произошло. Устроить «огораживание» по-русски могла и Екатерина, тем более, что в конце царствования у неё появился уникальный шанс: Европа запылала на костре французской революции, и до «варварской Московии» ни кому не было дела. Любые, самые страшные мероприятия можно было проводить без оглядки на соседей. Но то, что было позволительным для Петра Алексеевича Романова, оказалось немыслимым для Софьи Августы Федерики Ангальт-Цербстской. В результате проклятый крестьянский вопрос так и не был решён ни в восемнадцатом, ни в девятнадцатом столетии. В конце концов, именно он сгубил Российскую империю, и только Иосиф Виссарионович Сталин бесчеловечно жестоко решил его, воспользовавшись мировым коллапсом Великой депрессии.

Немецкая принцесса на русском престоле

Гнёт иноземного происхождения довлел над Великой императрицей всю жизнь. Она прекрасно понимала, что пришла к власти незаконным путём. Ей также была известна история переворота 1741 года. Ей ведомо было и то, что дочь Петра Великого пришла к власти на волне ненависти к немцам, окопавшимся вокруг российского престола. Иноземных вельмож тогда ждали аресты и ссылки. Елизавета сослала с глаз долой даже фельдмаршала Миниха, заслуги которого перед Россией были неоспоримы. Ведь не кто иной, как Миних командовал русской армией, сумевшей спалить ненавистный Бахчисарай. Именно под командованием Миниха русские войска в 1739 году взяли турецкую крепость Хотин. Эта громкая победа вдохновила учившегося в Германии Ломоносова написать «Оду на взятие Хотина», от которой ведёт своё начало современная русская поэзия. И всё-таки Миних на двадцать лет отправился в Пелым, чем подтвердил истину о недолговечности человеческой памяти, особенно по отношению к иностранцам. Чтобы избежать народной ненависти, переворота, поругания и заточения в монастырь, Екатерине нужно было стать русской в энной степени. Это ей, вне всякого сомнения, удалось, хотя до самой смерти она говорила с выраженным немецким акцентом. Иноземное происхождение Екатерины Великой в некоторых случаях шло нашему Отечеству только на пользу. Именно происхождение позволило ей спокойно и неторопливо поделить сферы влияния с прусским королём Фридрихом Вторым, в результате чего без войн и кровопролития Россия получила колоссальные территориальные приобретения на Западе. Кроме этого, во время войн с Оттоманской Портой Россия заручилась поддержкой такого мощного союзника как Австрия. Не все, наверное, помнят, что во время славной баталии на Рымнике бок о бок с русскими солдатами сражались подданные Австрийской империи. Только этих, упомянутых вскользь фактов было бы достаточно, чтобы признать внешнюю политику Екатерины Великой вполне успешной. Как здесь не вспомнить ставшие легендой слова, сказанные главой отечественной дипломатии канцлером Безбородко. Сдавая дела после кончины Государыни, он напомнил своим преемникам, что при Екатерине без ведома России в Европе ни одна пушка выстрелить не могла. Благодаря Екатерине стал возможен приход к руководству государством талантливых и энергичных людей, преимущественно славянской крови. Русскими были и её возлюбленные фавориты.

Любовь и целесообразность

Завершая рассказ о Великой Женщине, невозможно обойти стороною тему любви. В 1762 году Екатерине было всего-навсего тридцать три года. По меркам восемнадцатого века она была уже немолода, почти старуха, но нам, живущим в веке двадцать первом, следует вдуматься в эти цифры: тридцать три года. Возраст, когда женщина лишь начинает раскрываться для любви, познавая истинный вкус и подлинную цену этого чувства. Вот только Государыне хватало сдержанности и ума обращать свои чувства на благо Отечеству. Отдавая себе отчёт в том, какой это может принести вред державе, она не вступила в законный брак с Григорием Орловым – главным мужчиной её жизни. Но кто знает, каких по-женски неизбежных страданий это ей стоило. Редкое умение справляться со своими эмоциями ставит Екатерину Вторую на голову выше таких российских государей, как Александр II и Николай II, сердечные увлечения которых принесли их подданным огромные несчастья.
Назад