Попали в честь тогда Орловы…
А.С. Пушкин
Случай правит людьми. Порой, предаваясь детским забавам, никто из нас и не подозревает, какие страшные, какие судьбоносные события скрывает туманная даль будущего, какие сияющие вершины власти таит она впереди. Глядишь, и простенький плащ, наспех скроенный из старой простыни, обратится державною порфирой, а деревянная шпага засверкает бриллиантовой россыпью императорского скипетра. Непредсказуемое время всегда имело про запас тысячи подобных сюрпризов для избранных, но, пожалуй, самой благодатной эпохой для удачливых авантюристов и прекрасных баловней судьбы стал восемнадцатый век.
Некоторые персонажи входят в историю вследствие титанического труда и адского терпения. Они кропотливо, по крупицам выстраивают свою собственную лестницу на пути к успеху, и когда успех приходит, то насладиться его плодами не хватает ни времени, ни сил. Наш герой – иное дело. Он получил всё, о чём только может мечтать простой смертный, в то время как ему не исполнилось и тридцати. Случай коснулся его своим магическим крылом, а точнее, он сам оказался в случае.
«Есть упоение в бою…»
Дворянский сын Григорий Орлов был отдан в шляхетский корпус, где получил образование и воспитание, вполне приличествующее юным представителям его сословия. Это были времена правления императрицы Елизаветы. На смену осточертевшим немецким авантюристам во власть пришли русские патриоты, а авторитет гвардии был поднят на недосягаемую высоту. Молодой человек выделялся из толпы своих сверстников не только красотой, но также физической силой и редкостной отвагой. В то время юноши взрослели быстро, поиски воинской славы никто надолго не откладывал, а потому известие о начале большой коалиционной войны у людей, подобных Орлову, вызвало великую радость.
В 1756 году Григорию исполнилось двадцать два года. Первое значительное столкновение русской армии с войсками всесильного Фридриха Второго несколько обескуражило апологетов прусской военной системы. Не имея внятного плана кампании, лишенные централизованного командования и связи между собой, русские полки под Гросс-Егерсдорфом сражались каждый сам по себе. Это было даже не сражение, а кровавая свалка, в ходе которой русские всё-таки взяли верх.
Более серьёзная проба сил произошла летом 1758 года близ селения Цорндорф. 14 августа армия Фридриха, используя численное превосходство, атаковала русские войска, которыми командовал генерал-аншеф Виллим Фермор. Ожесточение боя было страшным. Солдаты, офицеры то и дело бросались врукопашную, пуская в ход шпаги и багинеты. Григорий Орлов в этом сражении был ранен три раза, но остался в строю. Подобная доблесть не могла остаться незамеченной. Однако приключения бравого гвардейца на этом не закончились. Ему удалось самолично взять в плен адъютанта прусского короля графа Шверина.
В ходе войны, названной впоследствии Семилетней, своё боевое крещение получили многие «звёзды» грядущего екатерининского правления. Именно тогда блеснул полководческий гений Петра Румянцева. Тогда же первую кровь пролил молодой подполковник Суворов. С этой войны Григорий Орлов вернулся в Петербург героем.
Герой и принцесса
То, что происходило с Григорием Орловым потом - слишком напоминает старую добрую сказку, в которой обязательно должны быть коварные злодеи, жестокие правители, храбрый солдат и, конечно же, прекрасная в своём несчастии принцесса. Как ни странно, в политическом театре Российской империи конца пятидесятых – начала шестидесятых годов восемнадцатого столетия присутствовал весь этот сказочный набор.
Жизнь будущей императрицы Екатерины до июньского переворота 1762 года казалась вереницей бесконечных огорчений, несчастий и унижений. Выданная замуж за человека с весьма странными привычками и пристрастиями она была лишена обычных человеческих радостей семейной жизни. К тому же безграмотная, примитивная Елизавета проявляла по отношению к умной и начитанной немке весь спектр омерзительного рассейского хамства. За принцессой шпионили, сообщая самодержице о каждом её шаге, у неё отнимали бумагу и чернила, ей даже не позволили выразить скорбь по случаю смерти собственного отца. И, разумеется, самой безобразной выходкой Елизаветы стало то, что она разлучила Екатерину с собственным сыном Павлом. Мальчик провёл своё раннее детство среди всевозможных приживалок и наушниц под надзором венценосной русской барыньки, переживавшей тяжёлый климакс. Как полагают многие историки, именно это наложило отпечаток на взаимоотношения между Екатериной Второй и цесаревичем Павлом.
В такой обстановке ещё молодая, красивая, умная женщина томилась от одиночества и тоски. Поэтому нет ничего удивительного в том, что сильный, мужественный Орлов, появившись в её жизни, вызвал сильнейшее потрясение.
Что же касается самого Григория, то какой мужчина устоит от соблазна разделить ложе любви с представительницей августейшей фамилии? К тому же Екатерина в те годы была не грозной повелительницей полусвета, а слабой обворожительной женщиной, вызывающей сострадание. В общем, Орлов решил стать освободителем принцессы, а Екатерине нужен был герой. В лице красивого гвардейца она нашла своего героя и наградила его всею силой своей нерастраченной любви.
И всё-таки любовь была
К сожалению или к счастью, мы сегодня привыкли к достаточно крепким семейным союзам, в которых женщины оказываются значительно старше своих мужей. Лет двести пятьдесят тому назад такой порядок вещей, мягко говоря, не приветствовался. Фаворитизм – не в счёт, поскольку часто основан лишь на взаимной выгоде. Орлов был моложе Екатерины на пять лет – колоссальная по тем временам разница. Именно это дало возможность исследователям русской старины судить да рядить по поводу того, что честолюбивый Григорий искал в союзе с Екатериной лишь личной власти и наживы, а дальновидная принцесса готовила гвардейский переворот, опираясь на бешеную популярность братьев Орловых. Отчасти это так. Но все же наши герои, в первую очередь, оставались мужчиной и женщиной, и любовь между ними была. Вдумайтесь, ради своей возлюбленной гвардейский офицер нарушил все мыслимые и немыслимые законы. Чтобы возглавить государственный переворот - одного честолюбия и отваги мало. Ведь в случае провала предприятия Орлову грозила мучительная и позорная казнь. Пойти на такое ради удовлетворения собственных амбиций трудно, но легко ради любви.
Возможно, самым счастливым моментом в жизни Григория стало то июньское утро, когда он восхищённым взглядом смотрел, как его любимая женщина садится верхом на коня, и попросил её распустить волосы. Более красивой, более романтичной революции в истории не было, потому что обычно революции являются порождением ненависти, а события 28 июня 1762 года стали порождением любви.
Екатерина Великая оставила после себя огромное количество письменных источников. Она вообще считала, что день прожит зря, если не измараешь ни одного листочка. Вот почему красноречивее всего о чувствах к Григорию Орлову говорят её письма. Когда Орлов находился на переговорах с турками, Императрица писала о нем одному из своих заграничных корреспондентов:
«Мои ангелы мира, думаю, находятся теперь лицом к лицу с этими дрянными турецкими бородачами. Гр. Орлов, который без преувеличения самый красивый человек своего времени, должен казаться действительно ангелом перед этим мужичьём; у него свита блестящая и отборная; и мой посол не презирает великолепия и блеска. Я готова, однако, биться об заклад, что он наружностью своею уничтожает всех окружающих. Это удивительный человек: природа была к нему необыкновенно щедра относительно наружности, ума, сердца, души. Во всём этом у него нет ничего приобретённого, все природное, и что очень важно, всё хорошо; но госпожа натура также его и избаловала, потому что прилежно чем-нибудь заняться для него труднее всего, и до тридцати лет ничто не могло его к этому принудить. А между тем удивительно, сколько он знает; и его природная острота простирается так далеко, что, слыша о каком-нибудь предмете в первый раз, он в минуту подмечает сильную и слабую его сторону и далеко оставляет за собою того, кто сообщил ему об этом предмете».
Согласитесь, написать такое можно только о любимом человеке.
Некоронованный император
Императрица не преувеличивала. Григорий Орлов вовсе не был тем тупоголовым самцом, каким его часто представляют не вполне добросовестные историки. Существуют свидетельства о том, что во время своих бесед с наследником Павлом он проявлял прекрасную осведомлённость в химии и астрономии, ботанике и анатомии. Физику же, по словам Екатерины, знал блестяще.
Пожалуй, что человек с таким редкостным набором качеств, являвшийся к тому же этническим русским, куда больше подходил на роль повелителя Российской империи, чем все эти голштейн-готторпские последыши, по странному стечению обстоятельств присвоившие себе фамилию Романовых. Вполне возможно, Орлов это понимал, и уж конечно это понимал стройный и организованный клан его союзников. После 1762 года, возведённый в графское достоинство, вчерашний гвардеец стал всесильным временщиком. До вожделенной шапки Мономаха оставалось сделать один единственный шаг – обвенчаться со своей любимой женщиной. Тем более что из своих отношений они тайны не делали, жили как обычная любящая пара, к тому же имеющая общих детей. (Незадолго до переворота у них родился сын – будущий граф Алексей Григорьевич Бобринский). Но на этом самом месте Екатерина–женщина стала Императрицей Екатериной Великой и отказалась от законного супружества с Орловым. Таким образом, Россия навсегда потеряла шанс увидеть на своём престоле русского царя. Наверное, самые ортодоксальные национал-патриоты до сих пор проливают по этому поводу горькие слёзы. А мы попытаемся представить возможный исторический сценарий, если бы Орлов сумел настоять на своём, а в Екатерина-женщина взяла бы верх над Екатериной-императрицей.
Можно смело предположить, что красивый, физически сильный, хорошо образованный, смелый и решительный Государь с русскими корнями пользовался бы популярностью в народе и смог бы добиться многого, особенно имея женой такую женщину, как Екатерина. Но срок человеческой жизни ограничен. Григорий умер в 1783, Екатерина – в 1796. В случае коронации Орлов стал бы основателем новой династии, и тогда после смерти родителей русский престол достался бы их сыну – Алексею Григорьевичу. Не думаю, что с этим смогли бы смириться представители старобоярской аристократии, ведущие свои родословные от Рюрика и Гедемина. На следующий же день после кончины Екатерины Великой они выступили бы против безродного выскочки, и в России вовсю силу полыхнула смута, может быть ещё более страшная, чем во времена Бориса Годунова. Её разгар пришёлся бы на рубеж XVIII и XIX веков, и тогда на пути Французской революции и наполеоновского напора не оказалось бы ничего. А это, ни больше, ни меньше, полное изменение мирового порядка.
Вряд ли Екатерина, принимая окончательное решение о возможном браке с Орловым, руководствовалась подобными соображениями. Одно бесспорно – она знала цену легитимности власти в России.
Дуновение чумы
В 1771 году наше Отечество постигло бедствие куда более страшное, чем вторжение иноземного войска. Знойные степи Туретчины, разом обозлившись, дохнули на Россию, и по её дорогам победоносно зашагала чума. Смертоносные эпидемии всегда были, есть и останутся самыми бедственными последствиями военных конфликтов. Они проверяют людей на прочность, и этот экзамен способен выдержать далеко не всякий. Оставив за собою горы смрадных трупов в Причерноморье и центральных губерниях, чума к июлю добралась до Москвы. Древняя столица с её хаотичной, по-азиатски бестолковой застройкой как нельзя лучше подходила для распространения болезни.
Из 13 тысяч московских жилых домов в 6 тысячах были больные чумой. В 3 тысячах домов все вымерли. Началась паника. Ей поддался даже герой Семилетней войны, победитель Фридриха Великого фельдмаршал Салтыков. Не убоявшись прусского воинства под Кунерсдорфом, он оказался беспомощным при приближении невидимой заразы и, бросив на произвол судьбы умирающий город, уехал в своё подмосковное имение Марфино. За ним последовали губернатор и обер-полицмейстер. Вскоре паника переросла в дикий, отвратительный бунт. Положение усугублялось и обычным в таких случаях явлением - мародёрством.
В этот критический момент Екатерина и решила послать в Москву Григория Орлова, который как настоящий рыцарь всегда готов был на подвиг ради любимой женщины. В заражённом городе он действовал, по своему обыкновению, смело и энергично. Собственный дворец на Вознесенской улице он отдал под госпиталь. Дома вместе с оставшимися в них трупами и добром велел сжечь. Врачам и лекарям он установил тройное жалованье. Чтобы очистить улицы от трупов, выпустил из тюрем воров и душегубов. Тем же, кто добровольно соглашался работать в карантинах и госпиталях, он пообещал вольную. Так многие крепостные избавились от рабства, ликвидируя последствия чумной эпидемии. Дело, разумеется, не обошлось без публичных казней. Зачинщиков мятежа повесили, многих били кнутом, вырвали ноздри, а затем отправили на каторгу. Чума отступила, а начавшаяся морозная зима и вовсе прекратила эпидемию. В Петербурге Орлову оказали пышный приём. В его честь построили арку с надписью: «Орловым от беды избавлена Москва». Но, главное, встретив героя самолично, Императрица заключила его в объятия, забыв о том, что он приехал из заражённых мест. Увы, это был последний взлёт всесильного фаворита.
Sic transit gloria mundi
Последние годы жизни оказались для Орлова наполненными горечью утрат и разочарований. Он полностью утратил своё былое влияние на судьбы Империи, но, возможно, куда огорчительней для него был разрыв с Екатериной. Альков Государыни заняли молодые и сильные соперники. Григорий женился на своей двоюродной сестре Екатерине Николаевне Зиновьевой и уехал за границу. Однако семейного счастья не получилось: молодая жена умерла в Лозанне от чахотки в 1781 году. Возможно, все эти события привели былого красавца, гуляку и силача к душевной болезни. Григорий Орлов умер в 1783 году, немного не дожив до пятидесяти лет. Кому-то такая смерть покажется слишком ранней, но не надо забывать, что в восемнадцатом столетии мужчины взрослели быстро, проживая необыкновенно яркую и такую короткую жизнь.
Назад
