|
|
 |
|
ОДА К НАПОЛЕОНУ
Д.Г.Байрон
Перевод А. Пряжников
I.
Вчера – Властитель и Герой,
Тиранов страшный сон –
Теперь безропотный изгой,
Что к жизни осужден!
Способный троны разорять,
Врагами землю устилать,
Неужто это он?
Звездою мир его прозвал
Напрасно, - он так низко пал.
II.
Безумец! Отчего же ты
Не в силах встать с колен,
Привыкший в тучах слепоты
Разглядывать свой плен.
Бесспорна сила, чтоб спасти,
Но ты лишь гибель мог нести
Тем, кто лобзал твой тлен.
И был для смертного секрет,
Что так уменьшится твой свет.
III.
Благословляю твой урок:
Остыл последний бой,
А то, что раньше ты изрек –
Отравлено войной.
Дробя разумное в горсти,
Ты людям не давал расти,
И вел их за собой,
Где идол с саблею в руках
Стоял на глиняных ногах.
IV.
Триумф и суета сует,
Восторг твоей борьбы,
И в трубном голосе побед
Дыхание судьбы,
И власть короны и клинка
Казалось, будет на века
Под славный гул пальбы, -
Конец! Злой дух тебя сломил,
И к памяти приговорил.
V.
Сраженный баловень побед,
Обставленный игрок –
Судья чужих страстей и бед
Не умолил свой рок.
Надежды вышней благодать
С такой потерей совладать?
Иль ужаса порог?
Погибнуть принцем, жить рабом,
Твой выбор нас ожег стыдом.
VI.
Ломавший дерево на спор
Не мог вообразить,
Что руки попадут в запор,
Который не сломить.
Вперед ты рвался что есть сил,
И наконец-то очернил
Судьбы тугую нить.
Не став добычею волков,
Свое ты сердце съесть готов.
VII.
Кто кровью Рима заливал
Пожар своей души,
Решился обменять кинжал
На сладкий сон в глуши.
Он умер, презирая тех,
Чье рабство главной из утех
Могло ему служить.
И лишь недолгой славы сласть
Питала гибельную страсть.
VIII.
Испанец, власти фаворит,
Теряя прежний пыл,
Свой трон на четки и на скит
Отшельника сменил.
Считая бусинки рукой,
Он тихо спорил сам с собой,
И в старости шутил,
Что бесполезны под конец
И склеп, и царственный дворец.
IX.
Но ты грозу не удержал,
Сжимая кулаки,
И слишком поздно разогнал
Уставшие полки,
И адский дух, и твой талант
Раскрылись горечью утрат,
Лишь ты попал в силки,
Как мысль, что вотчина Творца
Была скамьей для подлеца.
X.
В крови лежало полземли,
Что ты прибрал к рукам,
И шли склонившись короли
Припасть к твоим стопам.
Свобода! – Думать не моги,
Когда от скромности враги
Забились по углам,
Но именем твоим, тиран,
Наш век не будет осиян.
XI.
Описаны твои дела
Кровавым языком,
А победителю хвала
Становится пятном.
Посмертных почестей парад
Увидит новый Бонапарт,
И мир зальет стыдом,
Ведь лишь беззвездной ночи суть
Нам к Солнцу преграждает путь.
XII.
И грязь бесчисленных болот,
И королевский прах
Лишь смерть – бесстрастный счетовод
Ровняет на весах.
Зато величием живым
Легко слепить глаза иным,
Вселяя лютый страх,
Когда Презрение одно
Смутить властителя должно.
XIII.
И гордой Австрии цветок –
Твой свадебный трофей,
Как дух ее мириться мог
С тобою столько дней?
К чему ей разделить пришлось
Твое раскаянье и злость,
Поверженный злодей!
Но лучшее в твоей судьбе –
Алмаз ее любви к тебе.
XIV.
Затем, на острове скорбя,
Ты пристально смотрел,
Как океан дразнил тебя,
Что ты им не владел.
Борясь с бессилием в руке,
Ты грустно вывел на песке:
«Свободный мир прозрел!»
И что коринфский педагог
В морщинках дал тебе урок.
XV.
Какою в клетке роковой
Ты думою храним?
Тимур, пленный, но живой,
Одной: «Был мир моим!»
Как царь, терзавший Вавилон,
Ты потерял и власть, и трон,
Вкус к жизни вместе с ним,
И дух твой скоро выйдет вон –
Как мало будет значить он.
XVI.
А может, словно Прометей,
Ты примешь приговор,
Орла, скалу и долгих дней
Немилость и позор?
Проклясть законы Божьих слов, -
Не худший из твоих шагов,
И Дьявола укор.
Тот и в паденьи гордым был,
И гордости не изменил.
XVII.
Был галльский день, был галльский час,
А Галлия твоей,
И властной силы был запас,
Что покорял людей.
Маренго! Чистой славы пир,
Вокруг кружился целый мир,
И на закате дней
Тот яркий свет пройти сумел
Сквозь облака преступных дел.
XVIII.
Но королевский жребий твой
Был мантию носить,
Чтоб цвет пурпурный, шутовской
Мог память погубить.
Где полинявшая мечта?
Где цепь, корона и звезда,
Игры веселой прыть?
Увы, нежданное дитя,
Игрушки сломаны шутя.
XIX.
Где от Величия покой
Найдет усталый взгляд? –
Там, где нет пышности пустой,
Пороки не блестят?
Последний, лучший среди всех,
В ком Зависти не знал успех –
Воскресший Цинциннат!
Мы произносим «Вашингтон!»,
Стесняясь собственных имен.
|
|
